Виктория Бондарь

Артем Берман: Алло. Виктория, здравствуйте.

Виктория Бондарь: Здравствуйте, Артем.

Артем Берман: С Вашого позволения, можем начать. Это займет приблизительно где-то час Вашего времени.

Виктория Бондарь: Хорошо.

Артем Берман: У меня есть три опросника. Один из них – «Я никогда не работал (не работала)» соответственно. Второй – это «я работал(работала), но не работаю сейчас. Постоянно либо временно».

Виктория Бондарь: Я работаю с 17 лет.

Артем Берман: Супер-супер. Тогда мы начинаем наше интервью. Тематика узкая в большей степени, хотя она будет касаться в том числе каких-то личных моментов. Поэтому Вы отвечаете в рамках Вашого комфорта. Естественно, что не комфортно, Вы не говорите. И так как ресерч, он качественный, то, естественно, чем больше и чем разнообразнее будет информация, тем круче. То есть, ответы ожидаются развернутые, а не закрытые, то есть это не будут варианты: «Вы курите? – Да/нет». Скорее вопрос будет, например: «Как Вы относитесь к курению?» И это даст Вам возможность высказать Вашу позицию. Ну, понятно, мы о курении говорить не будем. Все, начинаем. Итак, вопрос первый. Шесть вопросов, они как раз очень быстрые и, формальные. Первый вопрос: «Разрешаете ли Вы использовать интервью в целях научного иследования?»

Виктория Бондарь:Да, разрешаю.

Артем Берман: Разрешаете ли Вы опубликовать интервью на веб-сайте?

Виктория Бондарь: Да. Разрешаю.

Артем Берман: Хотели бы Вы использовать Ваше реальное имя или какой-либо псевдоним?

Виктория Бондарь: Реальное имя.

Артем Берман: Ваше имя?

Виктория Бондарь: Виктория Бондарь.

Артем Берман: Контактная информация – e-mail, телефон.

Виктория Бондарь: Обменялись .

Артем Берман: Сколько Вам лет?

Виктория Бондарь: 39.

Артем Берман: И вопрос: «Пол». Ну, тут все очевидно.

Виктория Бондарь: Женский.

Артем Берман: Живете ли Вы независимо либо Вы живете с родителями, либо другими родствениками, либо партнером, либо в браке, с детьми либо без?

Виктория Бондарь: Я в браке. Двое детей .

Артем Берман: Понятно. Следующий вопрос. Опять же, отвечаете в рамках Вашего комфорта. Какой у вас вид инвалидности? Травма? Болезнь?

Виктория Бондарь: В 20 лет в результате ДТП я получила компрессионный перелом позвоночника (четыре позвонка смяло, а пятый сплюснуло и разломало), сотрясение головного и спинного мозга, множественные переломы в правой части тела, правая ключица торчала вперед (как выломанная клавиша фортепьяно), сустав правой руки сделал ее неподвижной. Удар был настолько мощным, что многие мышцы в теле разорвались и разлетелись между костями. В момент аварии я проснулась на заднем сидении за водителем. По иронии судьбы это оказалось самым опасным местом в машине. Такой шок в момент сна стал сильным ударом для всей нервной системы. Я не могла дышать, каждое движение (даже глоток слюны) вызывали крик боли, тело больше не функционировало в нормальном режиме. Выжила я в момент аварии только благодаря тому: что я не вылетела в окно (меня схватил друг, который сидел рядом) и пятый позвонок в теле человека практически недвижим (даже в разломанном виде).

Артем Берман: Как это повлияло на Вашу жизнь во всех направлениях, во всём её многообразии? Каким образом это повлияло на Вашу социальную, семейную, личную, профессиональную, учебную и так далее?

Виктория Бондарь: «Характер – это судьба»… То, что произошло со мной стало результатом моего стремления жить на 100%, пренебрегая потенциальными рисками. Я рисковала много и неоправданно. Только потом я поняла суть фразы: «… не думайте о смерти, она думает о вас без вашего на то усмотрения…». Факт на лицо, я ее искала и нашла…

Артем Берман: Потом все было еще хуже.

Виктория Бондарь: Я думала, что сильные эмоции и адреналиновый образ жизни могут затмить и забыть боль потери близкого человека, которую я переживала до ДТП. Я ошибалась. Чем больше было адреналина, тем острее ощущалась эмоциональная боль. Это сейчас я понимаю, что нужны годы, чтобы пережить ее и найти силы посмотреть боли в лицо, принять и понять. Нужно дать себе время именно в тот самый момент, когда терпеть нет сил. Могу сказать точно, как только я обесценила жизнь, то я получила такое физическое испытание, которое заставляет меня ежедневно всю мою жизнь доказывать ее ценность.

Артем Берман: Ясно.

Виктория Бондарь: Когда в 19 лет ты умираешь эмоционально, а через год в результате ДТП тело тоже отказывается жить, — то наступает конец всему. Тогда я слышала фразы: «шансов почти нет», «дальше будет еще хуже», «тебе ничего не поможет, лекарств от такой боли нет», «…а что, она еще жива?» возникало удивительное спокойствие от мысли, что наконец-то конец всему. В тот момент за меня боролись только те люди, которые любили меня по-настоящему, которые не боялись говорить мне правду в лицо и плакать вместе со мной от невыносимой боли. Они буквально заставляли меня жить, особенно первое время. Сил бороться за себя у меня не было.

Артем Берман: что же было потом?

Виктория Бондарь: Поскольку помощь мне оказать не могли, то меня вывезли из военной зоны сначала автобусом и потом самолетом в Киев. В Киеве из всех врачей, которые меня согласились обследовать, были военные хирурги. Их вердикт был тако
Виктория Бондарь: сильнодействующее обезболивание отменить, если ты захочешь жить, то ты выживешь, а если не захочешь жить, то никто ничем тебе не может, принимай мумие.

Артем Берман: Да-да.

Виктория Бондарь: Через три недели после аварии начался жесткач. Круглосуточно я лежала на доске, двигаться я не могла, потому что каждое движение доставляло невыносимую боль. Кормили и поили меня насильно, так как это тоже было невыносимо больно. Я плакала и ждала, когда же смерть освободит меня из моего страдающего тела. На вопрос, есть ли еще в моей жизни хоть кто-то/что-то, ради кого/чего я готова бороться, ответ был – НЕТ. Это теперь я понимаю, что вопрос я ставила неправильно .

Артем Берман: Получается, что ответ на вопрос «Как это повлияло на Вашу жизнь во всех ее измерениях, там социальном, семейном, и так далее?», то, если кратко, это ее разрушило…

Виктория Бондарь: Да, абсолютно. Когда пропал сон и начались болевые галлюцинации, то реальность стала вообще другой. Я точно ощутила момент прихода бесконечной пустоты, в которой нет жизни. Я поняла, что у меня есть отведенный жизненный ресурс, и пока он не закончится, то я должна жить. Семья, социум и материальное перестали для меня существовать. Я не хотела жить с болью и доставлять ее другим. Моя ужасная реальность была недоступна для их понимания.

Артем Берман: Я понял, да.

Виктория Бондарь: Самыми стойкими борцами в борьбе за меня были мой отец и подруга. Папа стойко принимал все, но однажды он констатировал: «…когда человек хочет умереть, то его невозможно удержать, когда станешь на этот путь, то не будешь нужна никому, даже близким. Как только ты на это решишься, я сразу отправлю тебя в больницу, чтоб ты уходила там. Я не видел в жизни никого, за кого бы так боролся мир. Решай сама». Тогда его слова взорвали во мне огромную обиду. Только со временем я поняла, что обида моя была на себя: я не нужна была в первую очередь себе.
Подруга – это вообще уникальный человек. Она просто приходила, чтобы побыть со мной и разделить мою боль. Не учить, не помогать, а просто быть… Когда я спросила ее: почему ты здесь? Ответ был прост: «ты знаешь, я ощущаю потребность быть здесь, и я понимаю, что просто моё присутствие здесь многое что меняет». Когда в вашей жизни есть хотя бы один такой человек, то это уже якорь, чтобы остаться

Артем Берман: Ясно. Мы с Вами плавно переходим к следующему вопросу, а именно: «Как начался процесс Вашей реабилитации? В том числе и социальной. Какой был процесс возвращения общество? Кто и что помогало, и в чём были главные трудности?»

Виктория Бондарь: Я долго искала ответ на вопрос: для чего мне необходимо остаться жить. В одну из ночей мне приснился сон. Я увидела маленькую девочку, которая сказала мне: «Мам, если ты умрешь, то я никогда не смогу прийти в этот мир». Тогда это меня потрясло. Тот сон сделал меня другой. Мир всегда отвечает быстро, когда вопрос сформулирован четко и искренне

Артем Берман: Сейчас вернусь чуть назад. У Вас двое детей?

Виктория Бондарь: Двое, да.

Виктория Бондарь: И первой у меня родилась дочь. Шесть лет мне понадобилось, чтобы пройти путь от того, чтобы научиться дышать, глотать и держать ложку в руках — до родить ребенка. Знаете, я поняла насколько природа разумно все распланировала, научив нас физиологическим навыкам в раннем возрасте, когда ребенок тысячи раз готов проделывать одно и тоже. Учиться этим же навыкам во взрослом возрасте в тысячу раз тяжелее. Мое тело не слушало мой разум (когда мозг отдает команду делать, а тело не выполняет), тогда возник главный вопрос – как же себе помочь.

Артем Берман: Вы использовали коляску или все же..?

Виктория Бондарь: Нет. В больнице на второй день мне прикатили коляску и сказали: «Садись, мы тебя выкатим к машине». Сесть было невыносимо больно и я решила, что буду идти вдоль стенки до тех пор, пока смогу двигаться. Позже я решила что не сяду в нее из страха, что начну жалеть себя и тогда жизнь изменится бесповоротно. Я использовала дыхательную гимнастику и лечебную физкультуру в начале реабилитации, а позднее йогу и пранаямы.

Артем Берман: Функция творит орган.

Виктория Бондарь: лежа на доске я училась дышать: сначала поверхностно, потом глубже и глубоко. Правильное дыхание раздвигало кости и мышцы на свои места. Мне удалось поставить ключицу на природное ей место и вытащить часть мышцы из плечевого сустава в грудную клетку. После этого рука стала немного двигаться. Лежа я пыталась шевелиться, потом понемногу приподнимать разные части тела. К тому моменту часть мышц уже атрофировалась и не слушались вообще. Я старалась на этом не концентрироваться, а искать то, что получилось сегодня лучше, чем вчера. Я представляла мысленно как делаю то, что у меня не получалось, и со временем тело отвечало мне обратной связью. Это я практикую и по сей день. Приблизительно через три недели я встала в вертикальное положение, сидеть по-прежнему было невыносимо больно.

Артем Берман: Через три недели с момента травмы Вы имеете ввиду или с момента…?

Виктория Бондарь: С момента сна, он меня вдохновил. С момента травмы прошло три месяца. Училась ходить я вдоль стенки. Из моей комнаты в туалет было невыносимых 25-30 шагов, а потом путь – назад.

Артем Берман: Ну, это были какие-то волшебные приспособления в виде коленоупора или канадских костылей или все-таки Вы ходили просто без всяких…

Виктория Бондарь: Без ничего. Я ходила вдоль стенки и иногда толкала перед собой табуретку (чтобы встать на нее одним коленом при головокружении). Профессиональный спорт научил меня работать над телом, оставалось научиться терпению и расслаблению.

Артем Берман: Как?

Виктория Бондарь: Я не могла спать. Надо было придумать, как расслабить тело так, чтобы голова отключилась. Я не религиозный человек, поэтому совет подруги начать молиться вызвал удивление. Я не знала ни одной молитвы до этого момента кроме: «Отче наш». Тогда я подумала, что всё равно лежу, лучше молиться, чем сосредотачиваться на боли во всем теле. Только молитва могла освободить меня от мыслей и усыпить на короткое время.

Артем Берман: Что происходило физически?

Виктория Бондарь: Тело изменилось до неузнаваемости. Знакомые проходили мимо на улице. Тогда я собрала все силы и покинула Украину. Я уехала назад за границу, сконструировала себе гантели: взяла две пластиковые бутылки и вот туда по сто грамм наливала раз в неделю воду. Все упражнения я делала только лёжа. Друзья говорили, что на мои муки невыносимо смотреть. Через пол года после аварии они привезли меня на озеро поплавать. Озеро было в диаметре где-то метров 700. Тогда я решила переплыть озеро, думая, если я это сделаю, то точно буду жить. Они взяли надувной матрац и поплыли рядом. Озеро я переплыла. Потом, правда, я неделю пролежала на полу в муках, но это был переломный момент. Я поняла, что тело управляемо.

Артем Берман: Вопрос не в рамках интервью: «Вы себя считаете адреналиновым наркоманом?». Ну, то есть человеком, который ищет адреналин, которому нужны испытания и который, грубо говоря, если завтра можно спрыгнуть с банджом со скалы сделает это?

Виктория Бондарь: Мне нравится ставить цели, которые другие считают недостижимыми для меня, и достигать их. Если такая цель не открывает новых возможностей и может причинить мне физическое страдание – я откажусь. Я стараюсь наполнить жизнь радостью и удовольствием. Главное условие – они должны наполнять меня, а не разрушать. Это не сиюминутный адреналин, а спокойная радость бытия. Почувствовать эту грань сложно, а держаться ее еще сложнее, уж очень соблазн велик жить снова по максимуму.

Артем Берман: Я понял. Ну, после пережитого, травма психологическая так или иначе не может не оставаться, и поиск риска на каких-то мероприятиях – это не Ваш вариант.

Виктория Бондарь: Риск должен быть запланирован и оправдан. Тело должно быть подготовлено и голова спокойна. Только тогда я принимаю решение рискнуть.

Артем Берман: Получается, что Вы любите ставить цели, и достигать их, и в этом кайф.

Виктория Бондарь: Да. Сделать стойку на голове, которую до травмы я никогда не делала, а теперь это возможно — для меня это счастье и результат, который мотивирует меня работать со своим телом постоянно.

Артем Берман: Ну, это часть характера. Наверное, благодаря этому Вы нашли в себе силы справляться…

Артем Берман: Поэтому, возвращаясь к вопросу «Какой был процесс возвращения к обществу?», Вы, в принципе, сказали. То есть это заняло определенное время и энное количество усилий с Вашей стороны, как моральных, так и физических, да. «Что или кто помогал?», как я понимаю, в основном, Вы рассчитывали только на себя, и вот эти вот цели, которые перед собой ставили, они помогали. А «Что было, что мешало?», в большей степени, — это физические последствия, ну, именно самой травмы. Как-то так я резюмирую. И что бы Вы добавили в вот этом вот вопросе?

Виктория Бондарь: в плане социализации мне помогла йога. Я не единственный человек в мире с подобными трудностями и есть люди с проблемами страшнее моей. Мир настолько безграничен и многообразен, что жить в постоянных мыслях о себе и своей проблеме – это ограничивать себя во всем. Достаточно, чтобы рядом был человек, который бы сказал: «Я понимаю, что с тобой и принимаю тебя как есть…».

Артем Берман: Проходил через такое же.

Виктория Бондарь: Когда медицина не понимает, что делать в этой ситуации, рядом нужен тот, кто прошел твоим путем, кто поможет принять себя в новом состоянии.

Артем Берман: Это да. По поводу реабилитологов, это мне напоминает, фильм «Гараж»: «У вас замечательная профессия. Вы занимаетесь тем, чего нет». Реабилитоголия как наука…

Виктория Бондарь: Иногда человек, который просто сидит рядом делает больше, чем все советчики.

Артем Берман: У меня вопрос сразу. У вас кота, случайно, в доме нет?

Виктория Бондарь: Нет.

Артем Берман: Ну, это похоже…

Виктория Бондарь: Я люблю людей.

Артем Берман: Да.

Виктория Бондарь: Сначала мне нужно было уединение, чтобы погрузиться в себя и решить куда двигаться. Поскольку решение жить победило, то взаимодействие с людьми сначала стало необходимостью, а теперь и удовольствием.

Артем Берман: То есть Вам нужен был период и свой способ справляться с трудностями. Уединиться, пережить это внутри себя. Возродиться, как феникс, и потом вернуться в общество в новом качестве, как я понимаю.

Виктория Бондарь: звучит красиво, чтобы ответить – да. Уединение – это путь не для всех. Если бы у меня был выбор, то этот период жизни я бы хотела провести среди тех, кто пережил и поборол аналогичные трудности. Есть люди, которые готовы и хотят помогать преодолевать такие испытания, нужно отбросить высокомерие и принять факт того, что без помощи не обойтись. Нужно довериться опыту других и не переставать пробовать все возможное. Результат как награда в борьбе наступал именно в тот момент, когда силы и вера покидали окончательно.

Артем Берман: Сейчас я задам другой вопрос. Начнем с образования. Опять же, что Вам комфортно, то и говорите: «Было ли у Вас какое-то образование до травмы, до того, что с Вами случилось?» Ну, как я понимаю, средняя школа была однозначно, а учились ли Вы где-то?

Виктория Бондарь: Я поступила в Киевский университет им. Тараса Шевченко на юридический факультет. Это было в 1996 году. В конце второго курса я поняла, что хочу путешествовать, и учёбу я могу проходить экстерном. Я стала практиковать досрочную сдачу сессий. На третьем курсе я сдала экстерном целый учебный год и перевелась на пятый курс заочного отделения. Я хотела работать и одновременно учиться. И где-то за год до автокатастрофы я стала работать уже по профессии (юристом).

Артем Берман: Параллельно Вы учились…

Виктория Бондарь: Да, заочно.

Артем Берман: Получали ли Вы какое-то образование после травмы и как это происходило?

Виктория Бондарь: На пике болей травмы у меня были государственные экзамены. Отличные результаты в учебе обеспечили мне хорошие отношения с преподавателями. Меня знали и мне помогали по-человечески. Помню и ценю это всю жизнь. На сдаче государственного экзамена преподаватели боялись, что я упаду и умру – настолько страшный у меня был внешний вид. Сдала я всё быстро и позднее поступила в магистратуру. У меня было полгода, чтобы привести себя в нормальное состояние и продолжить учебу.

Артем Берман: Ну, в итоге Вы закончили университет со степенью магистра, и на сегодня вы магистр права. Почему именно юриспруденция? И почему именно этот университет?

Виктория Бондарь: Юриспруденция – это была моя детская мечта. Я хотела быть следователем. Криминальное право влекло меня очень сильно. Во время учебы и практики мне нравилось анализировать, понимать психологию преступника, работать с материалами. Позднее я увидела коррупцию системы изнутри и поняла, что потрачу множество лет своей жизни на то, что, по сути, эта система уничтожает — справедливость. Ввиду моей природы, воспитания и знаний – это означало предать себя и свои принципы.

Артем Берман: то есть, грубо говоря, осознание того, что, получается, в идеале Вы себе представляли картинку, как Вы помогаете обществу, а на практике…

Виктория Бондарь: Система извращала все.

Артем Берман: Либо надо запачкаться самой, либо не участвовать практически нет возможности, получается. Ну, в реалиях Украины, так скажем.

Виктория Бондарь: Да. Я сразу приняла решение, что лучше я пойду работать юристом в бизнес. По крайней мере, я буду знать, за что я зарабатываю свои деньги.

Артем Берман: И вот последний маленький вопрос по образованию: почему Шевченко? Лучший ВУЗ страны или другие соображения?

Виктория Бондарь: Я перфекционистка и считала в тот момент, что этот ВУЗ лучший в стране для того, чтобы стать классным специалистом. У меня в семье нет юристов – только медики, военные, управленцы и архитекторы. Все люди c высшим образованием и научными степенями. Связей в отрасли у моей семьи не было, поэтому готовилась к поступлению я три года. Я решила, что сделаю все возможное и сделала. Это отдельная долгая история сложного пути и многих жизненных уроков.

Артем Берман: Понятно. Теперь давайте перейдем к работе. То место, на котором Вы сейчас работаете – это Ваше первое место работы или…?

Виктория Бондарь: Нет.

Артем Берман: И почему Вы покидали предыдущие места?

Виктория Бондарь: Мне нравится жить с удовольствием. Так было всегда. Пока не было семьи, то все заработки уходили на путешествия.

Артем Берман: То есть, получается, предыдущее место работы Вы покидали просто потому что Вы покинули страну и, скажем…

Виктория Бондарь: До травмы работа была способом, а не целью. Я могла найти подходящую работу независимо от места нахождения.

Артем Берман: Фриланс.

Виктория Бондарь: Да. Получив травму с госслужбы я ушла, так как сидеть за столом целыми днями было невыносимо больно. Продолжилась моя трудовая карьера в качестве юриста обувной фабрики с зарплатой 50 долларов в месяц. На нее можно было только ездить на работу, зато находилась она прямо напротив Киево-Печерской лавры.

Артем Берман: Это было одновременно с продолжением учебы в университете, шестой курс, но уже на практике?

Виктория Бондарь: Да. Тогда работать было сложно и физически, и эмоционально. Часто чтобы утром встать с кровати нужно было собрать все свои силы. Все измерялось дистанциями: дойти до метро, дойти до офиса, походить по этажам, потом в суд, потом домой, чтобы упасть и спать. Самым сложным многие годы оставалось утро, зная что меня физически ждет на протяжении дня, все же заставить себя встать и целый день излучать позитив.

Артем Берман: Окей, я вас услышал. Вопрос. То место, где Вы работаете сейчас, дает ли Вам какие-то, связанные с вашими проблемами по здоровью, адаптационные вещи, и, если да, то какую именно поддержку Вы получаете?

Виктория Бондарь: Ну, я скажу так, что 98 процентов сотрудников, которые со мной работают, даже не знают, что со мной когда-либо происходило что-то подобное. Я не балованный работник, но когда работа сложная и требует много сил, то настаиваю на хороших условиях для себя (хороший номер, машина, нормальное питание), иначе не восстановиться. Из необходимого, дома и в дороге со мной всегда коврик для йоги и большой коврик Ляпко, — в остальном нужды нет.

Артем Берман: Опять же, может это скользящий график, возможность прийти позже, уйти раньше, что-либо?

Виктория Бондарь: Я живу темпом бизнеса. Моя задача – обеспечивать прибыль на высоком уровне. Безусловно, иногда мне необходимо быть вне доступа для перезагрузки. Часто — это критически необходимо перед большими преобразованиями или запуском нового сложного проекта. Когда я обеспечиваю отличный результат, то имею полную свободу руководства и ценю это. Для кого-то нужно много времени, для кого-то мало, чтобы достичь одного и того же, поэтому и ценность результатов разная. Компьютер и мобильный всегда со мной, а мой рабочий день ненормированный.

Артем Берман: Результат есть, а остальное неважно. Следующий вопрос. Были ли Вы когда-либо запромоушены? Я даже не знаю, как будет слово промоушен по-русски, продвинуты, видимо. Были ли Вы когда-нибудь продвинуты по карьерной лестнице? Видите ли Вы какой-то карьерный путь в вашей текущей организации? Принимаете Вы себя как кандидата для промоушена, продвижения? Если да, то почему, если нет, то почему?

Виктория Бондарь: Ну, меня часто спрашивают: «Почему ты так долго находишься в одной компании — это прям неприлично долго…». На старте карьеры я часто меняла работу: меня интересовал хороший заработок, новые возможности и знания. Вскоре я поняла, что не работа меня развивает, а новые знания. Работа лишь дает возможность их применить практически.

Артем Берман: уход в декрет изменил вашу жизнь?

Виктория Бондарь: сначала я думала только о ребенке и решила покинуть компанию. Однако, как только это произошло, то сразу возникла идея открыть собственный бизнес проект (сувенирная продукция) с покрытием по всей Украине, а буквально через месяц поступило предложение вернуться в компанию уже на должность руководителя Представительства. Компания одобрила такое совместительство. Проект был успешным. Следующим шагом стало открытие производства для еще более глубокого проникновения на рынок. Война уничтожила сначала производство, а потом и большую часть проекта, но остался главный ресурс – опыт и я по-прежнему официальный представитель компании в Украине.

Артем Берман: Вы официальный представитель трех керамических заводов на территории Украины. К Вашему мнению прислушиваются, Вы – полноправный член коллектива, который принимает, собственно говоря, решения?

Виктория Бондарь: Я представляю руководству свое видение стратегии и планирую достижимые для меня показатели объемов реализации на рынке. Это не доклад, а многочасовая не однодневная совместная работа, в результате которой у всех сторон возникает четкое понимание того, что и как будет происходить дальше. Моя задача определить и реализовать потенциальные возможности, соединить интересы украинского бизнеса с европейским бизнесом.

Артем Берман: Плюс демократический стиль руководства, да?

Виктория Бондарь: Да. Я ба назвала этот стиль контролируемая, выверенная до цента демократия.

Артем Берман: Услышал Вас. Следующий вопрос: какие наибольшие вызовы и трудности, связанные с последствиями Вашей травмы Вы испытываете сейчас в Вашей работе?

Виктория Бондарь: Руководитель должен быть подготовлен физически: значит должен быть не просто стабильным, а стабильнее всех. Потому что приходится работать с людьми разных темпераментов, разных настроений, из разных регионов в условиях стресса и неопределенности …

Артем Берман: И Вам нужно адаптироваться мгновенно, понимая, с кем Вы имеете дело.

Виктория Бондарь: Я никогда не продаю им товар, я продаю им бизнес, возможности и видение новых способов совместной работы. Здесь необходимы разные знания и навыки.

Артем Берман: Услышал Вас. Слушайте, следующий вопрос. На него можно ответить, как бы, как в философском плане, так и в сугубо практическом плане, Вам выбирать. Вопрос такой: «Какие были причины для того, чтобы Вы начали работать и продолжали работать?». Что Вас заставило начать и что Вас мотивирует продолжать?

Виктория Бондарь: Самореализация. Удовлетворение от достигнутого результата. Возможность влиять на события и изменять жизнь людей (надеюсь, что к лучшему).

Артем Берман: Экономическую составляющую убираем в скобки на данном этапе.

Виктория Бондарь: Честно, после того, как я поняла, что могу жить на 50 долларов в месяц…

Артем Берман: Уже ничего не страшно.

Виктория Бондарь: финансовая составляющая значима, особенно когда появляются дети. Хорошие условия для их взросления и учебы требуют значительных средств. Поддерживать тело в хорошем состоянии и развиваться — тоже дорогое удовольствие. Чуда здесь нет.

Артем Берман: Понятно. Связанный с этим вопрос: «Гипотетически можете Вы представить себя неработающей, то есть Вы ушли с работы, и какие бы были последствия этого?»

Виктория Бондарь: сейчас для этого нет причины, но все может быть. Пока среди людей интереснее, вместе можно достичь большего, чем в одиночку.

Артем Берман: Представим, что у вас есть крыша над головой, удобное кресло, лежак, песочек, солнышко, теплое море и деньги, но работы нет. Вот Вы бы смогли так?

Виктория Бондарь: Да. В таких условиях я люблю медитировать. Как измерить продуктивность в медитации? Ответ: никак. Медитация дает мне почувствовать внутренние ресурсы, увидеть новые возможности того как реализовывать себя во всех интересных для меня сферах жизни. А когда я в ресурсе, то чем заняться всегда найдется. Такое бездействие для меня очень продуктивно.

Артем Берман: Это как в мультике: «Лучше три дня потерять, зато потом за пять минут долететь».

Виктория Бондарь: Да, это именно так.

Артем Берман: Тогда мы говорим о варианте ухода с работы как достижении нирваны? Уход из Сансары в Нирвану, то есть в большей степени устранение?

Виктория Бондарь: Я бы не сказала, что это вообще уход от людей. Я как раз не за это. Пока ты в социуме, ты можешь понимать адекватность того, что происходит у тебя в голове.

Артем Берман: Супер, как раз на эту тему у меня семнадцатый вопрос: «Воспринимаете ли Вы работу как важный механизм реабилитации и интеграции в общество?» Видимо, что да.

Виктория Бондарь: Безусловно. Работа должна давать удовольствие, азарт, нести творчество и приносить радость. Тогда есть мотивация и силы преодолевать трудности.

Артем Берман: Услышал Вас. Что Ваша семья думает о Вашей работе? Ну, в данном случае о Вашем интенсивном графике. Что думает муж, родители, родственники. Поддерживают? Не понимают? Как они относятся к Вашей работе и к Вашему интенсивному графику?

Виктория Бондарь: Жизнь меня научила тому, что у всего есть своя цена. Это не обязательно денежная плата, но расплачиваться точно придется. Самый простой способ – это рассчитаться деньгами за предоставленные услуги или выполненную работу. Когда это уместно, то я предварительно оговариваю условия и потом рассчитываюсь деньгами (даже с близкими) за выполнение каких-то поручений, на которые у меня нет времени. Молодежь в нашей семье всегда не против подзаработать. Для детей это стало увлекательной игрой: установить цену, поторговаться, распределить как потратить заработок и т.д. Я учу их видеть возможности и использовать их на 100%. Каждый член семьи хочет внимания и любви и это занимает много больше сил, чем самая сложная бизнес встреча. Самый ценный ресурс для меня – это время и свобода (во всем). Мы уважаем выбор каждого в семье, даже если кто-то с ним не согласен. Приспосабливаясь к ситуации у нас не принято, каждый имеет право высказать свое мнение. Всеобщее согласие для принятия решения тоже не требуется, простого большинства достаточно.

Артем Берман: Ваши дети маленькие или уже в школьном возрасте?

Виктория Бондарь: 11 и 7 лет.

Артем Берман: могу себе представить. У меня четверо. Двоим 5, двоим 3 года. Вернемся чуть-чуть к работе. Вот кратенький вопрос: «Связана ли Ваша работа с Вашим образованием?» Грубо говоря, работаете ли Вы по специальности? В принципе, Вы уже ответили, что был опыт, когда Вы работали по специальности и потом уже перешли в бизнес, это так?

Виктория Бондарь: Да, так и было.

Артем Берман: Теперь вопрос, может, он простой и очевидный… Тем не менее: «Считаете ли Вы, что высшее образование как результат предоставляет больше возможностей в жизни и большую возможность в поиске работы?»

Виктория Бондарь: Безусловно ответ положительный, однако примечание: качество такого образования играет ключевую роль. Я вообще считаю, что все наши беды от необразованности.

Артем Берман: Ну да, а чем больше я познаю, тем больше понимаю, что я ничего не знаю.

Виктория Бондарь: В точку.

Артем Берман: Отлично. Вопрос такой: «Как Вы поддерживаете свой уровень в профессии?»

Виктория Бондарь: Последние три года были напряженными: я получила высшее образование, окончив Edinburgh business school, сертифицировалась как директор проектов наивысшего уровня (А) по версии международной системы сертификации проектных менеджеров IPMA. В Индии я экспериментировала с аюрведой, чтобы еще глубже ощущать свое тело и улучшить здоровье.

Артем Берман: Услышал Вас. Интересно, что такой опыт вам тоже помогает. Я живу в материальной стране. Ваша Вселенная более разноцветна. Вот это интересно. Простой вопрос, возможно, потому что я знаю ответ: «Получаете ли Вы какую-то финансовую поддержку от государства?» Я имею ввиду — пенсия, что-либо.

Виктория Бондарь: Я проходила специальную медкомиссию для оформления соответствующих документов (это было обязательно, поскольку я была госслужащей), от оформления пенсии и выплат я отказалась.

Артем Берман: Удовлетворены ли Вы своим уровнем дохода на сегодня?

Виктория Бондарь: Я удовлетворена.

Артем Берман: Супер. Мы с вами, Виктория, добрались до последнего вопроса. Он, вроде как, и последний, но состоит из шести частей. А именно – это будут фразы, которые заканчиваются троеточием, и их нужно закончить. Вы можете закончить как угодно. Ну, то есть это может быть одно слово, десять слов. Вот, например, первое самое тупиковое, но тем не менее: «Я…» Если нужна будет помощь, в том как люди отвечают, — скажете. Пока что «я…». Вот, закончите.

Виктория Бондарь: Люблю жизнь.

Артем Берман: Супер! «До травмы я была…».

Виктория Бондарь: Безрассудной.

Артем Берман: «Я могу…» либо же «я способна…»

Виктория Бондарь: Достичь всего, что пожелаю.

Артем Берман: «В будущем я себя вижу…»

Виктория Бондарь: Достигшей того, что пожелала.

Артем Берман: Последнее два. Один позитивный, один негативный. «Я боюсь…»

Виктория Бондарь: Непознанного в себе.

Артем Берман: Окей. И последнее: «Я хочу…»

Виктория Бондарь: Познать себя полностью.

Артем Берман: Супер! Виктория, смотрите, на этом мы с Вами, в принципе, закончили интервью. Если у Вас нет ко мне вопросов, Вам огромное спасибо.

Виктория Бондарь: Взаимно. Я благодарна вам за пережитый опыт подобного интервью и идею создания такого проекта. Разные были эмоции от вопроса к вопросу.

Артем Берман: Шрамы пережитого опыта, думаю, остаются на всю жизнь. И с этим ничего не сделаешь: и на теле, и в душе. Но на каком-то этапе то хорошее, что есть в жизни, перевешивает то негативное, что в ней тоже есть.

Виктория Бондарь: Все самое страшное в голове у человек
Артем Берман: в его суждениях и оценках себя и других. Каждому по силам только его муки. Зная испытания некоторых своих близких, я точно понимаю, что пережить подобное бы точно не смогла, как и они не смогли бы пережить мои испытания.

Артем Берман: Это понятно. Как бы там ни было тяжело, достаточно заехать в институт рака и понять, что у тебя все хорошо. Важно то, что Вы мне сказали, то, что я не от первой Вас слышу, и, как бы, в какой-то степени сам пережил, – умение ставить и достигать цели – это тоже очень важное в жизни. Многие живут просто без цели. Когда цель поставлена, достигать ее – это тоже кайф.

Виктория Бондарь: Да, часто все наши цели из материального. Однако, если гипотетически представить себе, что завтра – конец всему, то все они потеряют смысл и значимым станет совсем другое.

Артем Берман: У меня сейчас этот момент, так что я Вас слушаю очень внимательно.

Виктория Бондарь: Мы всегда получаем то, что искренне желаем, когда внесена соответствующая желанию жизненная плата. Частой ошибкой является то, что мы хотим реализовать именно свой желаемый вариант развития событий, не задумываясь о последствиях, а у вселенной их множество. (Например: вы искренне желали разбогатеть (ключевое) в результате удачного брака, выигрыша в казино или еще чего-либо (варианты). Бац и разбогатели, получив наследство в результате смерти близкого родственника, которого очень любили. Неважно, что вы не хотели его смерти, желание разбогатеть ведь было искренним и сильным). Когда вы просите реализовать желание, вселенная сама выберет способ, которым вы к нему придете. Ваш настоящий момент – это результат предыдущего поведения, действий и сделанного выбора. Есть заложенный потенциал (как программа способностей и талантов), которую необходимо реализовать, и по возможности выйти из нее в свободный выбор (принятие мира как бесконечное количество возможностей и неограниченный потенциал). Идти же вопреки своей природе и такой реализации для меня всегда оказывалось смертельно опасным.

Артем Берман: Мне Ваша позиция понятна, хотя я не могу ее принять, потому что я очень практичен. Может, у меня впереди все то, что Вы уже прошли, и, может быть, я никогда этого не пойму, потому что мне трудно принять, что кроме стола, стула, компьютера, есть еще какие-то тонкие тела и остальные вещи. У меня, когда в 16 лет случилась история, и я, год лежал и умирал с температурой, в том числе думал, что схожу с ума, у меня был диалог с главным на тот момент психиатром города Херсона. У меня тоже был вопрос: «Почему я?» И у него был простой ответ: «А почему не ты?» И мне этого хватило, вот реально. С тех пор, что, вот, в жизни ни происходит, действительно, казалось бы, почему я, почему со мной, а почему не ты, чем ты лучше других? Ну, происходит. Как говорят наши американские друзья, shit happens.

Виктория Бондарь: Есть еще одни хороший ответ на вопрос почему: потому что .

Артем Берман: Да, тогда все обретает смысл.

Виктория Бондарь: В Индии говорят, что нужно осторожно что-то желать. Возжелать что-то – значит сделать бесповоротный выбор. Последствия этого выбора могут быть самыми неожиданными и изменить всю последующую жизнь за долю секунды. В этом смысле я стала очень осторожной и руководствуюсь такими правилами, как например: не просят – не лезь (с помощью, советами и т.д.), не критикуй (не осуждай, ты не могла быть в ситуации, в которой человек принял такое решение), живи по своей природе (потому что в жизни есть рубежи, после которых повороты назад невозможны) и т.д.».

Артем Берман: Да, я понимаю, о чем Вы говорите. Но есть же две вещи. Даже больше. Одна история – это понять, другая история – принять, и третья – сделать что-то в этом направлении. Я нахожусь на уровне понятия, а принять и что-либо делать – это будет со временем. Может быть. Каждому фрукту свой срок. Яблоко сорвать в мае, оно будет кислое, а в сентябре оно будет гнилое. Может, я жду своего июля.

Виктория Бондарь: Безусловно.

Артем Берман: От вас я услышал много интересного и еще раз огромное Вам спасибо за время.

Виктория Бондарь: Взаимно. Всего Вам доброго.

Артем Берман: Спасибо, всего доброго.